Заложник следствия: блеск и нищета суда присяжных

20 ноября 2024 года исполняется 160 лет судебной системе России. Вести отсчёт современной судебной системе России принято с судебной реформы Александра II, которая ввела в Судебный устав суд присяжных заседателей. Основная реформаторская идея состояла в том, чтобы вопросы факта, то есть было или не было то или иное событие, решали присяжные, а вопросы права, то есть квалификации деяния, решал судья. Именно поэтому юристы стали считать суд присяжных — судом факта. Однако, жил этот суд тяжело, постоянно конфликтовал не только с законом, но и здравым смыслом — вспомним хотя бы скандальный процесс по делу Веры Засулич и не мудрено, что одним из самых первых декретов Советской власти (Днекрпет №1 «О Суде») 7 ноября 1917 года под лозунгом революционной совести и революционного правосознания он прекратил своё существование .

Идея возобновления суда присяжных среди отечественных юристов вновь появилась в последние годы существования СССР , но в реальности к её осуществлению подошли только в 1993 году введя эти суды в порядке эксперимента в пяти регионах, и только в 2004 году присяжные заработали во всех регионах, за исключением Чечни – там это случилось только в 2010 году.

Авторы идеи введения суда присяжных считали, что он обеспечивает непосредственное участие граждан в отправлении правосудия, поскольку правосудие передаётся в руки граждан и становится гораздо ближе и понятнее, чем если бы это делал судья. Участие присяжных заседателей в рассмотрении уголовного дела на порядок увеличивает состязательность процесса. Говоря проще, прокурору или защитнику теперь необходимо убедить в правоте своей позиции целую коллегию присяжных, а не одного судью, что в свою очередь повышает объективность рассмотрения уголовного дела. Один из авторов этой идеи, весьма уважаемый мною Сергей Пашин, федеральный судья в отставке (вынужденный расстаться с судейской мантией именно из-за своей честности и приницпиальности), профессор факультета права НИУ ВШЭ утверждал: «Если вы хотите реальной состязательности, равноправия сторон, презумпции невиновности, права на защиту и влияния защиты в суде, то вам нужен суд присяжных.» Эти идеи породили «Бриллиантовый блеск» идеального правосудия. Присяжные ведь судят, исходя из оценки доказательств. Они не прощают ошибки предварительного следствия и плохую подготовку гособвинителей. Весьма заманчивая перспектива, но, «хотели как лучше, а получилось как всегда»…Сначала немного статистики. За последние годы судом присяжных воспользовалось ежегодно в среднем чуть более тысячи человек, т.е. чуть более 0,1%, от всех отданных под суд, но зато доля оправдательных приговоров в этих судах, так же в среднем, составляет примерно 20-24%. И эти цифры не на шутку испугали нашу непробиваемую правоохранительную «Корпорацию» (назовём её для краткости так) МВД-Следствие- Суд, что и отразилось на практике рассмотрения дел в суде присяжных. В среде юристов сегодня отмечается, что следственные органы и прокуратура не хотят терять практически гарантированное осуждение человека. А судьи – отдавать на откуп представителям народа то, что считают «своим» делом».Поэтому далеко не случайно около 60% оправдательных приговоров, вынесенных на основе вердиктов присяжных, отменяется высшими судебными инстанциями и Верховным Судом. Но это всё равно является непозволительной роскошью для суда присяжных.

И Корпорация нашла выход. Сегодня они не спорят о нужности или не нужности суда присяжных (зачем лишать общество «бриллиантового сна»!) — они научились управлять этими процессами именно в интересах Корпорации. Я докажу это утверждение на примере анализа одного конкретного уголовного дела, рассмотренного в этом году Мытищинским городским судом в отношении Климова Вячеслава Владимировича, молодого талантливого математика — специалиста в области искусственного интеллекта, обвинённого в убийстве им своей родной сестры (27 лет) на почве … политического спора о том, кого изберут американцы своим президентом Байдена или Трампа. Сам мотив убийства настолько притянут за уши, что сразу же вспоминается момент из фильма «Покаяние», где группу грузин осудили за попытку подрыва советской власти путём рытья туннеля из Тбилиси в Бомбей. Однако, как такое могло произойти, если присяжные должны давать оценку только факту? И как можно безнаказанно управлять присяжными? Оказывается можно. Для начала давайте сначала обратимся к обычной формальной логике — для того чтобы судить о факте, необходимо хотя бы изучить этот факт. Но в соответствии с правовым формализмом, в юриспруденции факт существует только тогда, когда он не столько существует в реальности, сколько, главное, признан судом в качестве доказательства. А отсюда и вывод — нет процессуально установленного доказательства, значит нет и факта. И найденный в лесу труп человека не будет считаться убитым, до тех пор, пока судмедэкспертиза не скажет своего слова о насильственных причинах смерти. Вот тогда и будет установлен юридический факт — убийство. И в криминалистике таких доказательственных фактов бывает великое множество. И только анали з всех фактов позволяет достаточно достоверно установить убийцу. И именно эти факты и должны оценить присяжные заседатели. Но, чтобы обуздать их желание вдумываться и оценивать эти факты , отцы-законодатели предусмотрели некий «клапан безопасности», предусмотрев некоторые ограничения. В частности, Чего не должны знать присяжные

Напоминаю, что стороны не вправе в присутствии присяжных заседателей числе сообщать сведения, характеризующие личность подсудимого, потерпевшего, ссылаться на доказательства, которые и не исследовались в их присутствии в судебном заседании, оспаривать или подвергать сомнению законность получения допустимых доказательств, высказывать своё мнению о недостатках проведённого предварительного следствия по делу, при допросе свидетелей, подсудимого задавать вопросы, касающиеся законности и процедуры производства, следственных действий и получения доказательств, о действиях следователя прокурора при расследовании уголовного дела, ссылаться на обстоятельства произведенных следственных действий и получение доказательств, в том числе о добровольности дачи показаний, говорить о необходимости оправдания подсудимого за отсутствие его действия в составе преступления, при допросе свидетелей, подсудимого задавать вопросы касающиеся законности и процедуры производства следственных действий получения доказательств, задавать вопросы юридического характера, сообщать присяжным заседателям о нарушении прав подсудимого, потерпевшего, свидетелей и других участников уголовного судопроизводства. Как видим круг этих ограничений довольно широк. Выделим из них главные — нельзя говорить присяжным о том, что к подсудимому на следствии применялись пытки; нельзя крикиковать следователя и говорить о выявленных ошибках или, тем более, о злоупореблениях следователя при проведении следственных действий; нельзя говорить о необходимости оправдания подсудимого и самое главное, нельзя говорить о том, что в процессе следствия нарушались права обвиняемого. И, наконец, самое главное отличие процедуры суда присяжных от обычного судебного процесса — какие доказательства предъявлять присяжным, са какие нет — определяет исключительно судья. Вот так судьи факта стали заложниками процедуры представления этих фактов и тем самым была погублена главная идея не только суда присяжных, но всего уголовного процесса — его состязательность.

Как говорил один из классиков политической мысли — факты упрямая вещь. В данном деле всего два достоверных факта доведённых до сведения присяжных заседателей — это труп молодой женщины, обнаруженный случайными прохожими 25 июля 2021 года около 19 часов в лесопарковой зоне Лосиного острова и то, что обнаруженная Галина Климова поздно вечером 24 июля вышла прогуляться в этот самый парк и пропала. Практически всю ночь брат — Климов Вячеслав- ходил по порку по обычным тропинкам их прогулок с сестрою, пытался неоднократно звонить на её сотовый телефон, а утром вместе с бабушкой пошёл в полицию и написав заявление о пропаже Галины ещё почти целый день ходил по парку в сопровождении сотрудников лесоохраны в надежде найти её. Но нашли её тело случайные прохожие уже ближе к вечеру. Как говорят в таких случаях правоохранители данное происшествие произошло в условиях неочевидности. Поэтому все остальные факты выявленные в ходе предварительного следствия являются производными от деятельности всех участников процесса расследования. И криминалистические технологии в подобных случаях требуют самого тщательного исследования,т.е осмотра, места происшествия поскольку история криминалистики показывает, что следы всегда остаются. Тем более при совершении относительно случайного убийства. Именно для этого в каждом подразделении МВД существуют дежурные следственно-оперативные группы, готовые в любой момент выехать на место. Вот и в данном случае на место выехала группа в составе следователя Мытищинского отдела следственного комитета Выскубина К.А., эксперта-криминалиста Мытищинского ОВД Тёткиной А.А. и судмедэксперта из местного морга. Были там и какие-то сотрудники полиции, но в протоколе они не указаны и поэтому установить чем они там занимались не представляется возможным. Группа прибыла на место в 21 час, т.е. когда уже значительно стемнело да и сотрудники были уже в некоторой степени усталости. А поэтому к осмотру места обнаружения трупа отнеслись весьма поверхностно и посчитали, что это и есть место её убийства.. Судмедэксперт осмотрела труп, зафиксировала признаки удушения, продиктовала результаты своего наблюдения следователю; эксперт-крминалист сфотографировала по указанию следователя труп и на этом осмотр закончился, т.е фактически, кроме осмотра трупа, само место его обнаружения не осматривалось. Усталые сотрудники разъехались и Выскубин написал рапорт о том, что обнаруженный труп признаков насильственной смерти не имеет. (Когда в последствии в суде у участников этого осмотра стали прашивать почему они не осмотрели место обнаружения трупа, то Тёткина призналась, что из-за усталости находилась в полусонном состоянии и делала только то, что её просил следователь, а уволившийся к этому времени бывший следователь Выскубин вообще не нашёл что ответить). Тем не менее на утро в Следственном комитете решили , что имеется всё-таки убийство и возбудили уголовное дело и даже создали следственную группу. Когда я изучал это дело ( а моё заключение составляпет более 150 страниц, что намного превышает возможносоти газетной статьи), то в очередной раз ужаснулся не столько бестолковости, сколько абсолютной беспринципности современных следователей и изворотливости прокуроров и судьи, покрывающие явные глупости следствия. Я долго искал в русском языке политкорректный термин, чтобы охарактеризовать качество следствия и остановился на одном весьма старом выражении — портачество (порта́ч — работник, который по нестаранию, нерадению, халатности или расхлябанности, возможно также чтобы сделать скорее, отделаться, не прикладывая при этом особых усилий, делая кое-как, портит выпускаемую им продукцию).

Ну а как назвать эту работу,если с самого начала следствия следователи (а их в процессе расследования почему-то меняли довольно часто) не вели расследование, а просто портачили? И именно такое, спортаченное дело, было направлено ими в суд в связи с чем обвиняемый и попросил суда присяжных, надеясь, что судьи из народа сами оценят собранные факты, полностью опровергающие обвинение. Ох уже этот наивный Вячеслав Климов! Математик по образованию, учёный по призванию и характеру работы, он и не мог себе представить, что формальная логика жизни подчас не сопрягается с уголовно-процессуальным формализмом. Он даже не предполагал, что отцы-законодатели ввели в уголовный процесс некие ограничения для суда присяжных, ограничивающих их доступ не только к оценке фактов, но и к самим фактам, даже если они получены следователем, но противоречат его версии. Он даже не мог себе представить, что за внешним якобы демократическим блеском суда присяжных, скрывается нищета процессуальной логики.

К сожалению размер газетной статьи не позволяет дать полный анализ следственной глупости, прикрытый впоследствии корпоративной солидарностью прокуроров и судьи. Поэтому попробую изложить факты в телеграфном стиле, опуская различную процессуальную текучку. 26 июля возбуждается уголовное дело и назначается судебно-медицинская и генно-молекулярная экспертизы. У Вячеслав Климова изысмается его сотовый телефон (правда потом с ним никаких следственно-розыскных действий упрямо не проводится, хотя Климов неоднократно просит провести исследование его коммуникаций и выяснить через соответствующие службы телефоны всех лиц, находившихся в этот время в районе совершения преступления.Очень странная бездеятельность следствия, но к вопросу об исследования телефонных соединений и их роли на предварительном следствии мы вернёмся несколько позже.) В этот же день в 20 часов неизвестно откуда появившийся следователь-кримналист Мытищинского СК Д.Тищенко, не входящий в следственную группу, в одиночку проводит поворный олсмотр места обнаружения трупа и судя по составленному им весьма поверхностному протоколу не находит никаких следов борьбы, но зато обнаруживает кофту потерпевшей висящей на ветке дерева со следами загрязнения (днём раньше эта кофта была одета на трупе во время его осмотра медэкспертом и ни кем не снималась), далее под слоём опавших листьев банковскую карту и рядом валяющуюся банку из под энергетического напитка.(Впоследствии будет установлено, что у потерпевшей пропали очки, золотые часы и золотой браслет, но эти факты так и останутся за «обложкой дела» и не будут доведены до сведения присяжных; а кофта, как и обувь потерпевшей, осматриваться следователем не будет и её странное появление на месте осмотра после первого осмотра и вывозки трупа следствие не заинтересует, а обувь вообще пропадёт, хотя в морге она ещё будет; а банка, как оказалось, оставлена кинологами , которые присутствовали на месте обнаружения трупа вместе со своими служебно-розыскными собаками, но почему-то ни в одном процессуальном документе не фигурировавшими.) 29 июля в полицию обращается гражданка, которая выгуливала в лесопарке свою собаку и в стороне от тропы на берегу некоего болотного прудика её собака нашла некоторые документы принадлежащие погибшей Климовой. Эти документы были переданы руководителю следственной группы следователю по особо важным делам Мытищинского СК Наумкину Д.А (ныне служит в должности старшего следователя Следственного комитета Московской области). И вот это следователь, получив обнаруженные потенциальные вещественные доказательства отправляется, судя по протоколу, в одиночку к этому прудику, топит там эти вещи, а потом составляет протокол о якобы обнаружении им в этом прудике и изъятии из него этих и других вещей, в том числе и связки ключей (правда куда потом делись эти ключи и принадлежали ли они потерпевшей так и осталось загадкой. Этот факт от присяжных так же был скрыт). 30 июля Наумкин, не имея никаких законных оснований, а руководствуясь лишь единственным смутным чувством — раз брат ходил в лес с сестрой, то возможно он и убийца, задерживает Климова, но отправляет его не в Мытищинский ИВС, а в ИВС г.Лобня, который в определённых кругах известен наличием «пресс-хаты», где буквально на следующий день, т.е 31 июля к вечеру Климов пишет явку с повинной, в которой признаётся в убийстве сестры в ходе якобы возникшей ссоры из-за будущих выборов президента США Байдена и Трампа (они оба учились и работали в США некоторое время — помните туннель между Тбилиси и Бомбеем?). Вот в ходе этой ссоры он якобы захватил её сзади сгибом руки за шею и удавил, а потом взял принадлежащие ей вещи и выбросил их в болотный прудик. И даже как бы схему составил этого прудика. В этот же вечер, пока Климов готов к показаниям, проводится пего допрос, который фиксирует на видеокамеру неизвестно как оказавшийся в ИВС оперуполномоченный областного УВД Кочеженко, к которому почему-то первому попадает явка с повинной. Эти единственные признательные показания сначала следствие, а затем и поддерживающие в суде обвинение прокурор отдела государственных обвинителей, уголовное судебное управление прокуратур Московской области Кондратюк Татьяна Викторовна, помощник Мытищинского городского прокурора Данилова Мария Юрьевна считают достоверным фактом. На следующий день, т.е. 01 августа Наумкин опять в одиночку идёт к этому же прудику и там на его дне якобы находит телефон потерпевшей. Но в этот же день В.Климов полностью отказывается от своих признательных показаний, утверждая что дал их в результате применения к нему мер физического воздействия со стороны «оперативных сотрудников». Тем не менее Наумкин 01 августа 2021 года арестовал Климова. Здесь вполне уместно привести цитату из постановления на арест, обосновывающую избрание этой меры пресечения: «…по данному делу существует необходимость соблюдения общественного интереса, который превышает уважение личной свободы гражданина, несмотря на презумпцию невиновности…» (т.13 л.д 215) Короче, презумпция презумпцией, а мои «смутные сомнения» для меня главней. Защита Климова попыталась разобраться с историей с явкой с повинным, признательным допросом и с тремя осмотрами мест происшествия. В протоколе судебного заседания это отражено аж на 80 страницах. Правда, когда 13.03.24 года в судебном заседании предварительно без участия присяжных заседателей стали допрашивать следователя Наумкина, то там раскрылась такая картина фальсификации доказательств полученных за эти пять первых дней, что с подачи прокуроров судья решила не доводить эти факты до сведения присяжных. Итак, факт фальсификации доказательств от присяжных был скрыт, зато как достовперныйй факт им был предложен признательный протокол показаний Климова. Собственно говоря, этим фактом и исчерпывается вся доказательственная база вины Климова. 02 августа Наумкин выносит постановление о предъявлении обвинения, а 03 августа следователь Выскубин предъявляет это обвинение Климову. Вот с этого момента Климов и становится заложником следствия. Но следствие продолжается и ведётся ещё полтора года. За это время поступают новые факты, требующие осмысления. 11 августа поступает заключение молекулярно-генетической экспертизы, из которой следует, что под ногтями убитой Климовой Г.В. обнаружены генетические следы нескольких мужчин.Это может свидетельствовать о том, что в нападении на неё участвовало несколько мужчин, которым Климова сопротивлялась, царапалась. На теле Климова В.В. никаких царапин и других повреждений обнаружено не было, а это означает, что он в нападении не участвовал. 14 августа недалеко от места обнаружения трупа находят закладку из 82 пакетов с наркотиками.Но почему-то у следователей не возникает «смутного сомнения» а не попала ли Климова случайно не в то время и не то место, где бегают кабанчики? (Факт обнаружения наркотиков будет долго лежать «замороженным» в сейфе следствия, никаких действий для возможного определения генных следов на пакетах не предпринимается и через несколько месяцев будет направлен по подследственности в полицию, но о нём, естественно, присяжным так же не сообщили.) 25 августа обнаружтвпается следующий факт — поступает первое заключение судмедэкспертизы в котором отражены не только многочисленные повреждения на теле жертвы, но и отмечается наличие в органах трупа ряда химических веществ, которыми покойная могла надышаться примерно не менее чем за час до наступления смерти. Этот факт так же должен был вызвать у следствия очередные «сомнения», а вдруг он может свидетельствовать о том, что ещё живая Климова находилась в замкнутом пространстве (возможно в багажнике автомобиля или в каком-либо гараже) и при этом она была избита, оказывала сопротивление и, возможно, оцарапала кожу нападавших. И только после некоторого удержания её в этом месте она была задушена. Но поскольку для следствия никого кроме Климова в качестве убийцы категорически не существовало, то у следствия этот факт почему-то не вызывает никаких сомнений и много месяцев спустя в ответ на многочисленные ходатайства защиты о проведении специальной судебно-химической экспертизы очередной следователь ответит, что отказывает в этом, поскольку Климова не обвиняют в отравлении своей сестры. 11 ноября выявляется новый факт — поступает ещё одна генетическая экспертиза по одежде убитой из которой чётко следует, что на одежде убитой Климовой имеются биологические следы не менее трёх-четырёх и женщины. Для идентификации пригодны следы от мужчины №1 и женщины. Остальные следы, принадлежат нескольким мужчинам и хотя и не пригодны для идентификации, но принадлежат не Климову и свидетельствую о том, что тело явно переносили, причём это был не Климов В.В. 20 мая 2022 года выявляется ещё один факт — поступает заключение ситуационной судмедэкспертизы, которая содержит категорический вывод, опровергающий показания Климова в его явке с повинной о механизме удушения им сестры. Но следствие просто игнорирует этот факт.

Возможно, что невнимание следствия к этим фактам было вызвано тем, что в этот период времени дело постоянно передавалось не только разным следователям, но и в разные следственные подразделения, правда, в конечном итоге, вновь вернулось в Мытищинский СК. В связи с этими перемещениями уже у меня «возникли смутные сомнения», а не явилось ли это перемещение дела следствием того, что принимавшие его к своему производству следователи видели все эти неувязки и не желали вести дело о заведомо невиновном фигуранте, а следственное начальство не желало избавляться от своего заложника и всё искало покладистого исполнителя. К сожалению, в нынешней следственной практике всё возможно. Но отвлечёмся на минутку от традиционных для следствия экспертиз и познакомимся с ещё одним участником процесса. Это отец убитой дочери Галины и обвиняемого Вячеслава. У него сложная роль — он одновременно является и потерпевшим по данному делу и как бы неофициальным защитником сына, поскольку не верит в его виновность. Владимир Иванович Климов имеет высшее техническое образование, всю свою жизнь проработал в оборонной промышленности на инженерно-руководящих должностях и знает на практике то, что нам рядовым гражданам знать как бы даже и не положено. И он использовал свои знания для обнаружения доказательств невиновности сына постоянно заявляя различные ходатайства, чем очень раздражал сначала следователя, а потом и судью. Из множества заявленных им ходатайств рассмотрим только пару, но зато крайне важных для установления если и не убийц, то хотя бы факта невиновности сына. Так, 24 апреля 2022 года, т.е. спустя 9 месяцев после происшедшего он заявляет ходатайство об истребовании от операторов мобильной связи всех телефонов, в месте обнаружения трупа дочери. В силу своей специальности он хорошо знает о возможностях системы СОРМ и не требует чего-то невыполнимого (к слову сказать, это надлежало сделать следователю сразу же в день обнаружения трупа!). Но следователь отказывает ему в этом, мотивируя тем, что «…ходе расследования установлена причастность к совершению преступления обвиняемого Климова В.В. и действия о которых просит потерпевший никаким образом не повлияют на ход расследования уголовного дела.» (т.2 л.д.35) 27.05.22 года Климов представляет следствию новый факт, значение которого можно сравнить разве что со взрывом гранаты в кабинете следователя — нотариально заверенную схему перемещения телефона убитой Климовой за период с ночи 24 по день 25 июля 2021 года. Невероятно, но факт — телефон убитой «жил» почти сутки после ей смерти и не просто жил, а всю ночь перемещался по близлежащим окрестностям Мытищ и Москвы. Тут и вспоминается факт обнаружения в теле убитой химических веществ, характерных для замкнутых пространств с повышенным содержанием веществ характерных для промышленных автопредприятий. И опять не возникли у следствия «смутные сомнения», а не была ли Климова сначала похищена неизвестными с применением электрошокера, возможно напавшие возили её в автомашине типа фургон, или завозили её в какой-то гараж, где она и надышалась всякими химическими отходами прежде чем задушили и подкинули труп, поэтому и не было на месте обнаружения трупа следов борьбы. Не будем вдаваться в подробности как эту информацию сумел получить В.И.Климов, но опровергать этот факт следователь не стал, сомнения его не терзали и он самым вульгарным способом просто выбросил этот факт из доказательственной базы, написав рапорт о том, что в связи с невозможностью подтверждения этой информации он не включает её в доказательственную базу. Соответственно и присяжным этот факт не представляли. А ведь в своей совокупности полученные ещё на предварительном следствии факты позволяли выдвинуть вполне рабочую версию о возможном групповом нападении на Климову со стороны оптовых сбытчиков наркотиков, о её похищении и перевозке в автомашине и убийстве где-то по дороге, а не на месте обнаружения трупа. Другими словами у следствия было достаточно фактов для вывода о невиновности Климова. Именно на это и надеялся Климов запросив для себя суд присяжных.

В суде обвинением была применена очень интересная тактика — прокуроры утверждали, что место обнаружения трупа это и есть место убийства, все «косяки» следствия были вообще скрыты от присяжных, проведённые по делу экспертизы оглашались скороговоркой, а требования защиты о допросе экспертов для разъяснения изложенных в заключениях специальных терминов и конкретизации выводов практически безмотивно отклонялись и до присяжных не доводились. 15.01.24 года сторона обвинения огласила присяжным заседателям вывода заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы,но весьма своеобразно — во время оглашения значительной части выводов к экспертов, которые прямо опровергают доводы обвинения, один прокурор начал громко кашлять и делал это совершенно «случайно» несколько минут, а второй прокурор продолжал читать текст тихим голосом, чтобы невозможно было понять содержание документа. После этого часть важных выводов из данного заключения экспертов вообще не была оглашена.Эти действия стороны обвинения защитой были расценены как очевидное искусственное недоведение нежелательной для стороны обвинения информации до присяжных заседателей, препятствующей нормальному восприятию важного доказательства. В удовлетворении всех ходатайств об исследовании заключения специалистов и их допросах с участием присяжных заседателей судьёй Овтаевой было отказано. И таких фактов было много…

Так создавалась процессуальная иллюзия — с одной стороны вроде бы заключения о причинах смерти, об обнаружении генотипов, о телефонных коммуникациях между братом и сестрой прокурором перед присяжными и оглашались, но с другой стороны понять их сущность было невозможно.Вот и забили в головы присяжных прокуроры информацию о всего лишь единственном доказательстве — признании Климовым на допросе 31 июля, тщательно скрыв от них причины его самооговора. Климову В. В. Председательствующим судьей Овтаевой, было запрещено Климову дать показания об имеющихся у него основаниях полагать о совершении преступления другим лицом или лицами. Более того, именно судьей Овтаевой, Климову В. В. было запрещено сообщить присяжным заседателям, что он не подтверждает признание совершения убийства сестры, указанное им в так называемой явке с повинной и в показаниях период нахождения в ИВС города Лобня. И как результат этого фарса – обвинительный вердикт присяжных о виновности, а затем и приговор – 9 лет и 10 месяцев лишения свободы.

Сейчас адвокаты готовят апелляционную жалобу, но удастся ли им достучаться до разума таких же членов Корпорации, как и те, кто сделал невиновного человека виновным. Отменить вердикт присяжных чрезвычайно трудно.

Особенности пересмотра приговоров по уголовным делам, рассмотренным с участием коллегии присяжных заседателей, регламентированы ст. 389.27 УПК РФ, согласно которой для отмены или изменения в апелляционном порядке судебных решений, вынесенных с участием присяжных заседателей, необходимо наличие одного из следующих оснований:

— существенное нарушение уголовно-процессуального закона при рассмотрении дела судом первой инстанции;

— неправильное применение им уголовного закона при квалификации содеянного подсудимым;

— несправедливость приговора.

Причём и здесь есть одна особенность.Так, оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных, может быть отменен только при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые:

а) ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств в ходе судебного следствия. (Ст.389.25 УПК РФ)

Самой распространённой причиной отмены оправдательных приговоров суда присяжных является неправомерное воздействие на коллегию стороной зашиты с целью сформировать негативное отношение к доказательствам обвинения, к их достаточности и законности. Но в отношении обвинительного вердикта закон хранит молчание. Если следовать правовой логике и аналогии закона, то надо учитывать, что отказ сторонам в исследовании доказательств, не признанных судом, недопустимыми, следует расценивать как ограничение их прав и на представление доказательств, то есть как нарушение уголовного процессуального закона влекущее отмену приговора (статьи 389. 15, 389.17, 389.,25 УПК РФ.) Хватит ли у апелляционной инстанции смелости отменить по существу незаконный вердикт покажет время.