Забвение чревато повторением
Автор: В. И. Свержин
Пожалуй, каждый человек в нашей стране хоть раз в жизни видел фотографии или видеокадры ядерного взрыва. Колоссальные разрушения, пожары, ударная волна и невидимая смерть от радиации – это ужасное видение дамокловым мечом висит над человеческой цивилизацией с момента американской бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Но есть оружие куда более страшное, чем ядерное. Оно убивает на месте и делает тех, кто продолжает дышать, живыми мертвецами. Лишая воли и разума, оно леденит душу и разрушает психику… Это оружие – ужас.
Всякому человеку знаком страх. Он заложен в природу человека, как своеобразный предохранитель, спасающий в случае опасности. И вызвать его несложно: людям свойственно бояться непонятного и неожиданного, свойственно бояться всего смертоносного…. Взрывные устройства – квинтэссенция всего этих страхов. Оружие, сеющее панический ужас. Внезапный взрыв может произойти где угодно, взрывное устройство может быть замаскировано подо что угодно – это притаившаяся в засаде смерть, ждущая лишь сигнала. И понять, что сигнал дан, порой, можно лишь тогда, когда механизм сработал, и предпринимать что-либо слишком поздно. Причем, в отличие от ядерной бомбы, стоит такое устройство совсем немного и собирается мастером на кухне, не привлекая внимания соседей. Есть чему ужасаться. Население, которое ходит, в панике оглядываясь, и каждый миг ожидает фатальной встречи, мало на что способно. И средство для достижения столь устрашающего эффекта, известно с древности – террор.
Увы, приходится признавать – мы живем в эпоху, когда терроризм приобрел невиданный прежде размах. И государству, чтобы жить нормально, чтобы соблюдать обязательства перед собственным народом, требуется принимать комплексные меры по борьбе с этим воплощенным ночным кошмаром мирного жителя. Чтобы минимизировать угрозу, каждый день в невидимый бой с нею вступают специалисты-взрывотехники.
ОДИН НА ОДИН СО СМЕРТЬЮ.
Иногда их видят на улицах, несколько чаще на экранах. Неповоротливые фигуры в громоздких 35-килограммовых спецкостюмах максимальной степени защиты, в непроницаемых шлемах – они представляются чем-то вроде боевого робота. Но это все лишь иллюзия, как и стопроцентная защита, предоставляемая доспехом. Такие же, по сути, обычные люди, как множество других горожан, они по долгу службы и зову чести вступают в бой с террористами всех мастей. Это не киборги из живой стали, но люди совершенно особого порядка.
Смерть не играет в поддавки. Каждый раз, выходя один на один с взрывным устройством, минер не знает, что его ждет. Даже имея дело с штатным армейским боеприпасом, можно ожидать коварных ловушек. Средства нападения всегда идут на шаг впереди средств защиты. Каждый взрывотехник помнит эту аксиому, и всякий раз, вступая в поединок, готов умереть. Так было, есть и будет. Чаще всего, люди побеждают. Но порою, невзирая на мастерство и отвагу, все же гибнут, спасая живущее своей повседневной жизнью мирное население.
Вот лишь два трагических случая, имевших место в Москве.
1994 год оказался урожайным на преступления с применением взрывных устройств. Мало кому известно, но тогда было зарегистрировано 107 подобных фактов. Конечно же, подавляющее число взрывоопасных предметов было своевременно обнаружено и обезврежено. О них было известно только специалистам. Но нервозность в обществе все же чувствовалась: на дворе стояли лихие девяностые, и криминальный передел бизнеса как раз был в самом разгаре.
В здании НИИ на шоссе Энтузиастов, куда 27-го октября 1994 года были вызваны взрывотехники, на первом этаже располагался магазин автодеталей. Вероятно, он или кто-то из его руководства и был мишенью для очередного преступления. Стоящий у входа пакет привлек внимание сотрудников, и те быстро вызвали «кого следует».
В этот раз на мину пошел опытный и очень умелый специалист, корифей своего опасного дела, подполковник Михаил Чеканов. Самодельное взрывное устройство, с которым на этот раз ему пришлось столкнуться, ставил явно не дилетант. Поставленная в пакете армейская противопехотная осколочная мина направленного поражения МОН-50, комбинированная с канистрой бензина, в случае подрыва гарантировала шквал огня и четкий веер осколков. В секторе 54 градуса в плоскости он практически наверняка скосил бы все живое на десятки метров.
Роботов, изучающих взрывоопасные предметы, еще в наших спецслужбах не было, так что весь риск доставался взрывотехникам. Михаил Чеканов понимал, что положение крайне опасное, понимал, чем рискует. Но пошел, стараясь обезвредить «адскую машину». Он отсоединил от взрывного устройства канистру и успел развернуть МОН боевой (выпуклой) частью к стене. В это время грянул взрыв. Подполковник Михаил Чеканов погиб, спасая от смерти мирных жителей.
Специальная комиссия, созванная для разбора случившегося, признала все его действия совершенно правильными. Обезвредить данное взрывное устройство было невозможно. Можно было лишь свести к минимуму потери. Этим самым «минимумом» оказалась жизнь самого Михаила. Рядом с местом его гибели сослуживцами-взрывотехниками была установлена памятная стела. Однако, вскоре при проведении дорожных работ ее снесли – попросту не вписалась в план.
Другой столь же трагический случай произошел в 2003 году на Тверской-Ямской, в самом центре Москвы. Вечером 10-го июля в расположенном здесь кафе (1-я Тверская-Ямская д. 16/23) было как всегда многолюдно. И если бы в этот час бдительный охранник не заметил и не остановил явно волнующуюся женщину, пытавшуюся войти в зал – беды избежать бы не удалось. Обезвредить шахидку охране удалось, но осталась сумка с принесенным ей взрывным устройством. На место преступления немедленно была вызвана тревожная группа. Возглавил работу на объекте майор Г.С. Трофимов.
Невзирая на довольно молодой возраст (через несколько дней ему должно было исполнится тридцать лет), Георгий Станиславович был опытным и умелым офицером. За его плечами было разминирование взрывных устройств террористов в театре на Дубровке («Норд-Ост»), в том числе – пояс одной из террористок-смертниц, который мог рвануть в любую минуту, и множество иных смертельно опасных выездов. Но для деминеров не бывает простых заданий. Каждое потенциально может стать последним.
В этот раз Георгий Станиславович проводил штатные мероприятия по обследованию взрывного устройства. Отправленный на место робот объективной информации не дал и взрывное устройство из-за конструктивных особенностей последнего, обезвредить не смог. Тогда старший эксперт-взрывотехник майор Трофимов пошел на мину лично. Взрывное устройство взорвалось у него в руках. Ошибка профессионала столь высокого класса была исключена. Все, что успел сделать в этот момент майор Трофимов – закрыть мину собой.
400-граммовая тротиловая шашка, составлявшая боевую часть данного взрывного устройства, не оставляла ему шансов выжить. Такой мощности достаточно, чтобы разворотить грузовик, чтобы поражающие элементы разлетелись на 40-45 метров. Для сравнения, заряд противопехотной фугасной мины ПМН, именуемой в войсках «черная вдова», всего 200 грамм в тротиловом эквиваленте. Летним вечером, в центре города, рядом с переполненным кафе — это бы означало десятки человеческих жизней. Вместо них майор Трофимов отдал единственную. Свою. По сей день в этот июльский вечер к роковому зданию на 1-й Тверской-Ямской приходят сослуживцы чтобы возложить цветы на месте подвига героя взрывотехника…
Оба офицера, отдавшие жизни «за други своя», посмертно были награждены орденами Мужества. Несомненно, это высокая награда ими была целиком и полностью заслужена. Несомненно, они честно и доблестно исполнили свой профессиональный долг. До последнего мига оба защищали мирных жителей от гибели, ранений и панического ужаса.
Здесь кончается история чести и отваги, начинается омерзительная фантасмагория крючкотворства и бюрократического произвола. Но обо всем по порядку.
В России человеческая жизнь никогда особо не ценилась власть предержащими. Расхожий миф утверждает, что некогда маршал Жуков, когда ему пеняли на потери в личном составе, отмахнулся: «Ничего, бабы новых нарожают». Конечно, это лишь бредовая легенда, но она четко озвучивает отношение великого множества столоначальников и стулоприказчиков к человеческим жизням в целом и к жизням тех, кто защищает общее наше Отечество в частности.
Как уже говорилось, на месте подвига подполковника Чеканова некоторое время стояла памятная стела, но ее бездумно и бездушно снесли. К дому, рядом с которым погиб майор Трофимов, по сей день приносят цветы. Кладут их просто на подоконник – ничто не напоминает о самопожертвовании молодого офицера.
ДАЙТЕ МНЕ СПРАВКУ, ЧТО ВАМ НУЖНА СПРАВКА
Но ведь оно было! Был подвиг. Он отмечен государством. Прозвучали горькие прочувствованные речи. Даже в одном из отечественных сериалов о гибели самоотверженного взрывотехника были сказанные честные и очень правильные слова. Отчего же городу нет дела до своих защитников? Вернее, конечно не городу. Миллионам горожан о событиях тех дней просто ничего не известно. Кто-то знал и забыл, кто-то и не знал вовсе. Некоторые помнят и, что в природе человека разумного, с благодарностью относятся к павшим героям, своим спасителям. Но видимо там, где в Московской городской администрации решают вопросы об увековечивании памяти сограждан, с разумными людьми большой недобор.
Проблема, вокруг которой начали ломаться копья, на первый взгляд, не стоила ломаного гроша. Спустя год после гибели майора Трофимова ФСБ обратилась в Московскую городскую администрацию с просьбой дать разрешение на установку памятных досок на месте подвигов, совершенных взрывотехниками. Кто может сказать, что это неправильно, что самоотверженные офицеры не заслужили этой чести? В здравом уме и полной памяти, казалось бы, никто. Тем более, что закон РФ от 14 января 1993 г. N 4292-1 «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества»» гласит, что «Увековечению подлежит память погибших в ходе военных действий, при выполнении других боевых задач или при выполнении служебных обязанностей по защите Отечества <…> Основными формами увековечения памяти погибших при защите Отечества являются (помимо иных) установка стел, обелисков и других мемориальных сооружений, и объектов, увековечивающих память погибших».
Казалось бы, все четко и однозначно. Но что такое закон для тех, кто почувствовал вкус власти? Никчемная формальность!
На ходатайства ФСБ была наложена виза «отказать». Тут можно бы резонно удивиться: «почему?!», но у чинуш всегда найдется ответ. Пусть нелепый, не имеющий отношения к реальности, но всегда глубокомысленный. Итак, барабанная дробь: «Еще не прошло пяти лет с момента события»! Интересно знать, что нового в данном вопросе могло бы произойти за эти годы? Взрывчатка окажется сахарной пудрой? Погибшие офицеры внезапно воскреснут?!
Но так говорилось официально. Неофициально добавлялось: «Вы что, хотите весь город в кладбище превратить?» Хороши радетели городского блага!
Что ж, по порядку: превратить весь город в кладбище хотели как раз те, против кого боролись подполковник Чеканов и майор Трофимов. И ценой своих жизней эти офицеры очень способствовали тому, чтобы город в кладбище не превращался. Далее – мемориальные доски на месте гибели взрывотехников не только увековечивают память об этих людях, они рассказывают о подвигах, совершенных ими. Они напоминают о том, что на страже мирной жизни страны, и, в частности, Москвы, стоят люди, готовые, не щадя живота своего вступить в бой с опаснейшим врагом. И защитить от гибели, между прочим, и тех самых столоначальников. Увековеченная в мраморе память о подвиге — свидетельство того, что государство уважает доблесть своих граждан и заботится о людях. Быть может, господа чиновники против этого? Быть может они не знают, что забвение чревато повторением? Или же они, вольно или невольно, пособники террористов?
И наконец… Хорошая инициатива – не превращать город в кладбище. Более того, она имеет старинную традицию, вполне московскую: когда один небезызвестный управленец, прозванный Лжедмитрием, не справился с управлением, его труп сожгли, пепел зарядили в пушку и выстрелили в сторону Запада. Быть может нынешним хозяевам кабинетов в Мос. Гор. администрации пора задуматься над возрождением традиции? И начать с себя.
Бумажный пинг-понг на этой отписке не закончился. Чиновники продолжали фонтанировать отговорками, точно забыв, что имеют дело с серьезными людьми.
– В городском бюджете на данное мероприятие нет денег! –заявили чиновники Департамента (страшно сказать!) Культуры правительства Москвы, должно быть, не удосужившись прочитать уже упоминавшийся закон. Иначе бы они знали, что: «расходы на проведение мероприятий, связанных с увековечением памяти погибших при защите Отечества, в том числе на устройство отдельных территорий и объектов, исторически связанных с подвигами защитников Отечества, а также на организацию выставок и других мероприятий могут осуществляться за счет средств федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов в соответствии с компетенцией органов государственной власти и органов местного самоуправления, установленной настоящим Законом, а также добровольных взносов и пожертвований юридических и физических лиц».
– Ничего, мы обеспечим нужную сумму! – ответили им. А заодно предоставили документы о согласии собственников здания, и продемонстрировали две заготовленные плиты для мемориальных досок.
Ситуация получилась и вовсе уж непристойная. Отказываться далее значило расписаться либо в поддержке тех, кто закладывал упомянутые взрывные устройства, либо в коррупционном мотиве отказа. Тогда в ход был пущен еще один излюбленный прием всех чинуш мира под кодовым названием «пошла писать губерния».
СЛЕДИТЕ ЗА РУКАМИ!
В мае 2014 г при подготовке мероприятий, приуроченных к празднованию международного Дня солидарности в борьбе с терроризмом, мэрия наконец приняла решение увековечить память погибших офицеров, и 3-го сентября торжественно открыть мемориальные доски на месте гибели подполковника Чеканова и майора Трофимова. Решение было внесено в протокол, написаны соответствующие поручения департаментам правительства и префектурам….
Вы думаете, правда наконец восторжествовала? Да ладно, вы всерьез так думаете?!
В середине августа вдруг оказалось, что в силу «технических ошибок», неведомым образом вкравшихся в протокол заседания, поручения были даны не по профилю департаментов, и доски офицерам открыты не будут. Бумага стерпит!
То есть для проведения работ, которое в течение получаса с перекурами могли бы сделать, например, ветераны спецслужб, нужны специальные решения, протоколы, «профили департаментов» и еще семь верст до Луны и все лесом? То есть вопрос, по справедливости и закону решаемый одним росчерком пера, требует такой бумажной волокиты? То есть множество людей, сидящих в больших кабинетах, получающих за свое времяпрепровождение немалые, отметим без скобок, народные деньги, заняты делом?
Но и этот «намек» не был понят на Лубянке. В правительство Москвы были направлены новые обращения, кроме того был инициирован депутатский запрос генерала армии Ковалева отправленный на имя начальника ФСБ генерала Бортникова, с настоятельной просьбой (которая, по сути, приказ в вежливой форме) – разобраться и открыть наконец мемориальные доски героям. Но чиновники держались до последней капли чернил.
В марте 2015-го года в мэрии прошло очередное заседание, которое приняло восхитительное по своей юридической безграмотности решение: «учитывая проявленное мужество и отвагу при исполнении служебного долга предложение об увековечивании памяти поддержать! <…> Принимая во внимание (п.4.2) ПП №1287 от 1.12.2009 «Об утверждении положения о порядке установки в Москве мемориальных досок», доски устанавливаются по «бывшему месту работы или жительства увековечиваемого лица. МЕСТА СОВЕРШЕНИЯ ПОДВИГОВ В МОСКВЕ УВЕКОВЕЧИВАТЬ НЕ ПРИНЯТО <…> В связи с возможностью создания прецедента, рекомендовать ходатайствующим организациям установку мемориальных досок по месту их жительства или работы. Также рассмотреть возможность увековечивания их памяти в других формах — присвоения имен геройски погибших сотрудников учебным заведениям, установкой памятных знаков ВНУТРИ зданий, связанных с их профессиональной деятельностью. «
Тут слугам народа хорошо бы вспомнить, что, во-первых, в конфликте федерального и местного законов, верховенство всегда за федеральным. Во-вторых, сведения о месте жительства и месте работы сотрудников ФСБ и иных спецслужб проходят под грифом «секретно». И, наконец, в-третьих, хотелось бы уточнить: кем и когда «не принято» (богатый юридический термин!) в Москве увековечивать места совершения подвигов? И каких именно подвигов? К примеру, табличка «Здесь жил и работал…» по отношению, скажем, к любому Герою социалистического труда – это тоже место увековечивания подвига. Но трудового.
Мемориальных плит на месте гибели подполковника Чеканова и майора Трофимова по-прежнему нет. И бумажная волокита по-прежнему длится. И вот очередного 3-го сентября вновь наступает Международный День Солидарности в борьбе с терроризмом. День тех, кто защищает мир от рвущегося на волю панического ужаса. Быть может, стоит господам столоначальникам встать из-за стола и наконец прогуляться по родному городу, посмотреть на мемориальные доски? Вспомнить, что они в детстве слышали о том, что такое хорошо и что такое плохо?
Или они уже опасаются ходить по улицам? Не стоит. Те, для кого слова «долг» и «доблесть» – не пустой звук, по-прежнему стоят на страже мира и порядка великой столицы. Они не требуют себе особых наград и привилегий, они каждый день идут на службу, зная, что быть может сегодня им предстоит встать на пути смертельного врага, не давая террористам достичь своей гнусной цели. И ждут они от государства и общества только одного – справедливости. Пусть же наконец она восторжествует.
Автор: В. И. Свержин
