«Бей, но не до смерти…»

Уже больше двух месяцев Совет при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека (далее — СПЧ) занимается новой проблемой – как привлечь к ответственности должностных лиц силовых структур, применяющих методы, которые в уголовном кодексе прямо именуются пытками. Собственно, проблема пыток далеко не нова и в СПЧ есть специальная комиссия. Пытки в органах внутренних дел стали чем-то привычным, но сейчас появилась новое – пытки стали применять и сотрудники ФСБ, которые ранее в общественном сознании были, как жена Цезаря, вне подозрений! А сейчас сорвалась лавина жалоб именно на сотрудников ФСБ. Что происходит в этом пока ещё уважаемом органе, призванном охранять не только государственную безопасность, но и безопасность каждого гражданина? Тревожные симптомы разложения сотрудников ФСБ проскальзывали последние годы всё чаще и чаще – достаточно посмотреть на «сидельцев» московского изолятора №6 – там, среди следственных арестованных сотрудников ФСБ в звании ниже майора, пожалуй, не найдёшь. Правда все они арестованы за взятки или другие корыстные преступления. И руководство ФСБ смотрит на эти симптомы как бы с пониманием – грех так сладок, а человек так слаб! И военные следователи ведут эти дела достаточно объективно и к следствию особых претензий не было. Если оперативник взялся «крышевать» кого-то, то они с удовольствием ведут такие дела, но вот с расследованием пыток военных следователей, как и военных прокуроров словно подменили.  Не видят они преступления в том, что оперативники далеко не в меру применяют силу. И не только при задержании. Складывается впечатление, что оперативники и следователи вообщеее не читали уголовный кодекс, который относит пытки к тяжким преступлениям и в котором дано чёткое определение понятия пыток.

Так, в примечании к ст. 117 УК РФ написано:

Под пыткой в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса понимается причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях.

В ст. 302 УК РФ (для всех сотрудников правоохранительных органов, а не только работников МВД РФ) написано о понуждении к даче показаний:

Принуждение подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний либо эксперта, специалиста к даче заключения или показаний путем применения угроз, шантажа или иных незаконных действий со стороны следователя или лица, производящего дознание, а равно другого лица с ведома или молчаливого согласия следователя или лица, производящего дознание,

— наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо принудительными работами на срок до трех лет, либо лишением свободы на тот же срок.

То же деяние, соединенное с применением насилия, издевательств или пытки,

-наказывается лишением свободы на срок от 2 до 8 лет.

Даже Остап Бендер чтил уголовный кодекс! А тут…

Познакомимся с фактами.

29 мая 2015 года примерно в 18 часов оперуполномоченным отдела ЭБ УФСБ России по Воронежской области капитаном Казьминым П.С. был задержан по подозрению в вымогательстве гр-н Котиев Р.М. В задержании участвовали бойцы силового подразделения ФСБ. После задержания Алмазов был доставлен в помещение Следственного комитета, где и был передан следователю. А уже в 02 часа 14 минут 30 мая его привезли в приёмное отделение Воронежской областной клинической больницы, где у него было обнаружены следующие телесные повреждения: сочетанная травма. Закрытый перелом 6,7, 8 и 9 ребер справа и 5,7 рёбер слева, сочетанный разрыв обеих легких с развитием двустороннего пневмоторакса, амфиземы мягких тканей головы, шеи, туловища и верхних конечностей. Ушиб сердца. Ушиб почек. Закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, ссадины головы, туловища. Проведение с ним следственных действий было невозможно.  Человек находился на грани смерти.  Как следует из материалов уголовного дела, следственные действия с ним в это время так же не проводились. Так что же произошло с Котиевым за время нахождения его в помещении Следственного комитета?  Я разговаривал с начальником областного ФСБ и тот мне сказал, что они провели проверку, которая установила, что сразу после задержания сотрудники ФСБ, сдав задержанного следователю, покинули следственный комитет. Так кто же «поработал» с задержанным?

Давайте посмотрим,  какой ответ дал на этот вопрос старший следователь военно-следственного отдела СМК России по Воронежскому гарнизону подполковник юстиции Монин А.А.

Установив, что в задержании Котиева участвовали майор Стародубцев А.А., капитан Казьмин П.С. и капитан Налётов Д.А. (впоследствии погибший при исполнении служебных обязанностей) следователь пишет: «…о механизме причинения телесных повреждений, обстоятельствах их причинения, количестве лиц, причинивших ему повреждения он  (Котиев) не может пояснить, так как потерял сознание и ничего не помнит… Опрошенные Стародубцев А.А. и Казьмин П.С. отрицают факт применения насилия …и пояснили, что Котиев  непосредственно перед задержанием пытался скрыться и спрятаться на дереве, с которого упал и получил телесные повреждения…Установленные обстоятельства…позволяют прийти к выводу, что повреждения в виде: переломов 6,7.8,9 правых рёбер, 5,7 левых рёбер, двустороннего пневмогеноторекса, множественных ссадин в поясничной области, в области грудной клетки и головы, кровоподтёки в области грудной клетки и головы причинены Котиеву в результате падения с дерева…»   Оно, «падение с дуба», конечно возможно. Можно и на ровном месте упасть и так треснуться башкой, что всё забудешь. Но как можно после этого «падения с дуба» с полученными телесными повреждениями осуществить получение денег при котором его взяли с поличным, (упал-то он с дерева по словам офицеров до задержания!) следователь Монин у оперативников почему-то не выяснил.

И вспомнилось мне что-то из моей студенческой молодости, где-то я уже встречал информацию о сломанных рёбрах. Порылся в памяти и вспомнил (нас всё же хорошо учили в МГУ!) :

«Вскрытие обнаружило у него перелом десяти ребер, кровоподтеки по всему телу и кровоизлияние в мозг.»

(из статьи В.И.Ленина за 1901 год «Бей, но не до смерти»)

Я ещё вернусь к её цитированию, уж очень она злободневна сегодня.

 

А пока продолжим рассмотрение других примеров. Более свежих.

С октября 2017 года в Пензе и Санкт-Петербурге было задержано одиннадцать молодых людей, то-ли анархистов, то-ли антифашистов, то-ли просто болтунов, но позже им предъявили обвинение по ст. 205.4 УК РФ (организация террористического сообщества или участие в нем).

1. Так называемое «дело Сети» юридически состоит из двух уголовных дел:
   По одному уголовному делу, которое ведет УФСБ по СПб и ЛО, обвиняемыми являются Виктор Филинков, Игорь Шишкин, Юлий Бояршинов.
2. По второму, которое ведет УФСБ по Пензенской области, обвиняемыми являются Арман Сагынбаев, Дмитрий Пчелинцев, Илья Шакурский, Андрей Чернов, Михаил Кульков, Максим Иванкин. По этому делу в ноябре 2017 года в Санкт-Петербурге был задержан и конвоирован в Пензу Арман Сагынбаев, в январе 2018 года в Санкт-Петербурге были задержаны Юлий Бояршинов, Виктор Филинков, Игорь Шишкин.

Со всеми обращались по одному сценарию.

Арман Сагынбаев подвергался пыткам в своей квартире и в машине во время конвоирования из Санкт-Петербурга в Пензу. Его избивали и пытали электрическими проводами. Кроме того, Арман Сагынбаев болен заболеванием, которое требует регулярного приема жизненно необходимых лекарств. Армана и его маму неоднократно шантажировали отказом в выдаче этих лекарств и несколько раз прекращали их выдавать.

Юлий Бояршинов не подвергался пыткам непосредственно со стороны сотрудников ФСБ, но ему, ввиду отказа давать устраивающие ФСБ показания были созданы невыносимые условия содержания в ФКУ СИЗО-6 УФСИН России по СПб и ЛО, на него оказывалось давление со стороны заключенных, сотрудничающих с администрацией СИЗО-6, так называемых активистов.

О задержании Филинкова поговорим несколько подробнее.

23 января 2018 года примерно в 19 часов сотрудниками  Управления ФСБ по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области в аэропорту «Пулково» в зале ожидания вылета за границу рейсом Санкт-Петербург – Минск — Киев, т.е. уже после прохождения пограничного контроля, был задержан гр-н  Республики Казахстан Филинков В.С. Задержание осуществляли старший оперуполномоченный УФСБ Бондарев К.А. и заместитель начальника отдела УФСБ Котин С.Е. и группа «неустановленных других офицеров ФСБ». Как пояснили впоследствии Бондарев и Котин они «встретились с Филинковым и предложили ему отложить вылет и принять участие в оперативно-розыскных мероприятиях. С данным предложением Филинков согласился, после чего в сопровождении сотрудников Пограничного управления ФСБ России по г. Санкт-Петербургу покинул зону вылета и был доставлен в одно из служебных помещений аэропорта «Пулково», откуда около 23 часов 30 минут они, а также сотрудники спецподразделения ФСБ России (3 человека, включая водителя) доставили Филинкова на микроавтобусе в 54 отдел полиции УМВД России по  Красносельскому району г. Санкт-Петербурга для составления дактилоскопической карты и проверки по учётам МВД. В названном отделе полиции Филинков находился с Котиным и двумя сотрудниками спецподразделения приблизительно до 00 час.15 минут 24.01.2018 г. Бондарев в это время получал служебный автомобиль с водителем в Управлении ФСБ. После составления в 54 отделе полиции дактилоскопической карты Филинков на микроавтобусе спецподразделения был доставлен в больницу №26 по ул. Костюшко г. Санкт-Петербурга, где находился с 00 час.30мин. до 03 час. 30 минут. 24.01.2018 г. – проходил медицинское освидетельствование в связи с предполагаемым задержанием в порядке ст. 91 УПК РФ. По результатам освидетельствования они (Бондарев и Котин) получили медицинскую справку, согласно которой телесных повреждений у Филинкова не имелось. Затем Бондарев н служебном микроавтобусе вновь повёз Филинкова в 54 отдел полиции, где собирался опросить его…По пути следования, когда микроавтобус остановился на светофоре на пр. Маршала Жукова, Бондаренко поднялся со своего места и подошёл к водителю. При этом, когда автомобиль вновь начал движение, Филинков неожиданно оттолкнул его в заднюю часть салона, а сам оказавшись возле двери, попытался выскочить из машины (это произошло примерно в 03 часа 45 минут). В этой связи сидевший в первом ряду сотрудник спецподразделения, выполняя задание по обеспечению безопасности оперативно-следственной группы, увидев действия Филинкова по применению физического воздействия к сотруднику  ФСБ и попытке скрыться, а так же по недопущению иных последствий, связанных выпадением человека из движущегося автотранспорта, в условиях скоротечности происходящего, замкнутого пространства и ограниченного времени на принятие решения, дважды применил к Филенкову специальное средство – электрошокер (1 раз в область правого бедра, 1 раз в область туловища. Электрошокер был применён к Филинкову по указанию Бондарева. В тоже время водитель микроавтобуса резко затормозил, отчего Филинков упал на пол, задев лицом пластиковые выступающие элементы кресла, отчего получил ссадину  на подбородке. Затем Филинкова посадили обратно на своё место, при этом наручники к нему не применялись. Бондаренко отметил, что Филинков мог получить иные незначительные повреждения в результате падения в автомобиле…После этого, в связи с необходимостью убытия сотрудников спецподразделения на микроавтобусе для участия в другом оперативном мероприятии, на одной из остановок общественного транспорта на пр. Маршала Жукова Бондарев и Котин пересадили Филинкова в подъехавший с Котиным служебный автомобиль «Лада-Приора» под управлением сотрудника ФСБ России и около 04 час.45минут 24.01.18 г. доставили Филинкова в 54 отдел полиции, где опросили его по обстоятельствам участия в террористическом сообществе. Затем Филинков был доставлен к д.25 по ул. Шпалерной, откуда следственно-оперативная группа вместе с  Филинковым выехала в квартиру по месту его жительства для производства обыска. После обыска Филенков был доставлен в следственную службу УФСБ России по СПБ и ЛО для проведения следственных действий.

По словам следователя УФСБ  СПБ по ЛО Беляева Г.А. дело в отношении Филинкова по ч.2 ст.205.4 УК РФ было возбуждено 24.01.2018 г., а задержание в порядке ст. 91 УПК РФ было осуществлено  около   00 час.50 мин. 25.01.2018 г. и только после этого на него были одеты наручники и до 02 час.35 минут  он допрашивал Филенкова в качестве подозреваемого. Как утверждает следователь «права Филенкова сотрудниками ФСБ России не нарушались, от него самого жалоб по данному поводу не поступало. В лес Филенкова никто не вывозил, пытки электрошокером к нему не применялись.»

Итак, «прокрутим» хронологию немного назад. Фактическое задержание Филинкова в аэропорту Пулково произошло 23 января примерно в 19 часов, около 23 час.55 мин. его привезли 54 отдел полиции по Красносельскому району, оттуда они убыли примерно 00 час.15 мин. 24.01.18 г., около 04 час.45 мин. 24.01.18 г. его опять привезли в отдел, где в одном из помещений опросили его, около 8 часов утра его привезли на обыск в квартиру, где он проживал перед отъездом. Там он переоделся, а уже после этого  был доставлен в следственную службу для проведения следственных действий. Около 04 часов 25.01.18 г. он был доставлен  в ИВС ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу. В тот же день он был доставлен в суд для решения вопроса об избрании ему меры пресечения.

А теперь вернёмся к моменту задержания Филенкова в аэропорту и последующим событиям. Вот как об этом рассказал сам Филенков, правда,  некоторое время спустя – только 26.01.18 г. при встрече с адвокатом Черкасовым В.В. (его рассказ я приведу с небольшими сокращениями) : «…23 января 2018 г. я собирался лететь к своей жене в Киев с пересадкой в Минске. Мой самолёт должен был вылететь в 20:05. Я приехал в аэропорт «Пулково», прошёл регистрацию, досмотр и находился у  терминала А08 в ожидании приглашения на посадку…

Неожиданно меня окружили…5-6 человек. Мужчина средних лет, одетый в клетчатую рубашку розоватых оттенков развернул передо мной удостоверение в коричневой обложке и представился:

Майор ФСБ Карпов

Его фамилию и звание я не успел разглядеть, так как он убрал удостоверение и сказал мне:

Пройдёмте с нами…

Он был единственным сотрудником ФСБ, который представился мне. Меня завели в комнату…я посмотрел на настенные часы, было 19:35. Примерно через час подошла первая пара сотрудников. Мне задавали вопросы на разные темы, включая вопрос про мою зарплату.

Через час пришли ещё двое сотрудников, один из них сказал мне:

Ну что, Витя, ты уже понял, почему с тобой происходит то, что происходит?

Этот вопрос я уже задавал неоднократно, но до этого момента мне отвечали, что   проверка, что самолёт задержат и так далее. В этот раз один из сотрудников сказал :

Тут один тоже не понимал, а потом упал пару раз и всё понял.

Я спросил:

Вы мне угрожаете?

Сотрудник ответил:

Нет,  просто рассказываю, как бывает…

Паспорт, удостоверение РК и билеты у меня тоже забрали. Как впоследствии я узнал, одного из них звали Бондарев Константин… Через некоторое время все мои вещи сложили обратно в рюкзак. Меня повели в отдел полиции аэропорта, дверь в который сотрудники открыли своим электронным пропуском… После отдела ещё 20-30 минут забирали мой багаж, который после выхода из аэропорта положили в автомобиль «Приора». При выходе из аэропорта, сотрудники повернули со мной налево, я увидел минивэн «Фольксваген» синего цвета с тонированными стёклами. У минивэна находилось двое людей в масках…Они оба были одеты в скамы (военные штаны с карманами по бокам), куртки, перчатки…военизированного стиля. Высокий надел на меня наручники, затолкал в машину, начал ощупывать.

Кто-то сказал ему: «Не надо». Но он ответил: «Откуда я знаю, может у него там лезвие спрятано!»

Затем он впихнул меня на второй с конца ряд сидений, опустил мне голову к коленям и приказал так сидеть. В дальнейшем, поняв, что он почти не следит за мной, я приподнимал голову, чтобы осмотреться. Мы выехали из аэропорта…Когда автомашина остановилась…было около 23 часов…На красной табличке, мимо которой меня провели, я успел запомнить только буквы: «…МВД по Красно…району.» Внутри находились сотрудники полиции в форме, которые не удивились нашему приходу…Полицейский под присмотром 2-3 сотрудников ФСБ прислонил мои пальцы к стеклу «Папилона»…Затем он удивлённо спросил, обращаясь к сотрудникам ФСБ: «А кто внёс-то?». На что сотрудники ответили: «Ну,ФСБ, наверное». Долго мы не задержались, меня вывели из здания и повели к минивэну…Когда автомобиль остановился, мне приказали выйти и взять с собой рюкзак, при этом с меня сняли наручники. Люди в масках в задние не пошли. На здании была табличка, на которой я успел прочитать «больница 26»…Был уже третий час…После осмотра «Он здоров! Ничего на рентгене нет!» сказал оперативник, подходя к нам с документами … и повели меня к выходу. У машины стоял уже стоял высокий человек в маске, он спросил: «Всё?». «Да, застёгивай его сзади», — скомандовал ему Бондарев. Человек в маске затолкал меня в салон автомобиля, ощупал, вдавил в сиденье второго с конца ряда, заломил руки за спину, надел на меня  наручники. Затем он натянул мою шапку мне на лицо и что-то прокричал мне в ухо, силой пригибая мою голову к коленям…В машине точно был Бондарев, водитель, 1-2 человека в маске и ещё1-2 оперативных сотрудника ФСБ, т.е. в машине было не менее 5-6 человек кроме меня…Дышать было трудно и я попытался медленно сдвинуть шапку, но смог освободить только нос. Человек в маске, как мне кажется, левой рукой прижал меня к сиденью, и вероятнее всего правой рукой нанёс два удара в правую часть грудной клетки, в нижнюю часть грудных мышц. Затем он силой вернул меня в прежнюю позу, наклонив голову к коленам…Когда он повторял эти удары в следующий раз, я уже видеть больше из-под шапки, и заметил, что он бьёт кулаком…Человек в маске вернул меня в прежнее положение, когда голова смотрит в колени и упёрта впереди стоящую спинку сиденья, после чего он нанёс несколько ударов по моей спине, но не посередине, а справа от позвоночника. Я стал издавать какие-то звуки. «Не дёргайся, я ещё не начал» — сказал человек в маске. Бондарев  произнёс несколько раз «Витя, Витя!» и одновременно нанёс несколько ударов по моему затылку. Площадь удара была большой и я решил, что он бьёт ладонью. Его голос был ровно передо мной, за спинкой кресла, в которую вдавливалась моя голова от этих ударов, а слова произносились синхронно с ударами. Затем я получил первый удар током. Это было невыносимо больно, я закричал, а тело моё выпрямилось. Человек в маске приказал заткнуться и не дергаться. Я вжимался в окно и пытался отвернуть правую ногу, разворачиваясь нему лицом. Он снова силой восстановил моё положение и продолжал наносить удары электрошокером. Удары по телу он чередовал ударами током в наручники. Иногда он бил кулаком в спину и грудь, а удары в затылок ощущались как сильные подзатыльники, после которых я ударялся лицом в спинку впереди стоящего кресла. Когда я кричал, мне зажимали рот, угрожая заклеить его или затолкать в него кляп. Я сдался практически сразу, в первые 10 минут, понимая что в противном случае потеряю здоровье. Их угрозы звучали очень убедительно, я верил, что они их воплотят, если я не соглашусь. Я кричал: «Скажите, что сказать, я всё скажу!», но насилие не прекратилось. Мне Бондарев задавал вопрос: «Где оружие?». Я отвечал, что не знаю ни про какое оружие, после чего меня били током. Затем Бондарев вновь говорил: «Всё ты знаешь, где оружие». Тогда я просил сказать мне, что я должен им ответить, чтобы они меня не били, но всё равно получал удары. Мне задавали вопросы, если я не знал ответа, меня били током, если ответ не совпадал с их ожиданиями, били током, если я задумывался или долго формулировал, били током, если забывал то, что мне сказали, били током. Никаких передышек не было, удары и вопросы, удары и ответы, удары и угрозы. «Ты сейчас на мороз голый пойдёшь! Хочешь?», «Сейчас мы тебе по яйцам бить будем шокером» — эти и другие угрозы произносил в основном Бондарев. Человека в маске обычно интересовало положение моего тела и крики, он заламывал меня, хватал за шею, «шкирку», руки и куртку, а также наносил удары в спину, грудь, затылок и изредка в лицо, когда я снова пытался отвернуть ногу, разворачиваясь к нему спиной. На фоне ударов током обычные       удары ощущались слабо, удары по голове я фиксировал в основном, когда белело в глазах. Человек в маске чаще говорил мне: «Че ты щемшься?», «Я ещё ничего не сделал!». При этом он для устрашения «трещал» шокером у моего лица или рядом с ногой… Человек в маске бил током в разные места: наручники, шею, грудь, пах. Но самым удобным для него места была моя правая нога. Он прижимал меня к окну, фиксируя моё  тело, и приставлял к бедру шокер, жал на кнопку и держал, в этом положении ногу мне девать было некуда. Всего сотрудник в маске  нанёс мне не менее 50  ударов электрическим током, используя электрошокер, а также не менее 20 ударов кулаком по разным частям тела. Бондарев нанёс мне не менее 10 ударов ладонью в область затылка. Затем сотрудники прекратили издевательства и кто-то из них сказал: «Так, теперь по порядку будешь повторять.» Далее шло перечисление тем, которые я должен был за ним повторить. Список был длинный, пока его зачитывали, я его забыл. «Простите, я забыл начало» — пытался я оправдаться, после чего меня снова били током, повторяя свои угрозы вывести голым на мороз, бить током «по яйцам»….Как всё закончилось, я помню плохо. Меня вытащили из минивэна, кто-то заметил, что у мня лицо в крови. Человек в маске завёл меня за микроавтобус с задней его стороны. Я попытался запомнить номер, это было тяжёло, голова гудела, всё тело болело. Как мне кажется, на номерном знаке было написано ОМ 938. В это время оперативники насмехались над моим состоянием…Кто-то из них сказал: «Да, возьми его шапку и вытри ему и чё ты с этим снегом!». Кто-то побежал на обочину за снегом. Неизвестный стянул с моей головы шапку и поводил по лицу…Сотрудники сняли наручники и снова легко застегнули спереди…

А теперь опять обратимся к классику:

Когда «обучение» было кончено, околоточный надзиратель прехладнокровно приказывает Шибаеву обмыть на лице у избитого кровь — так все-таки приличнее

— можно подумать, что В.И. Ленин описывает именно обращение с Филинковым.)

…Бондарев  спросил, который час, ему   у ответили, что уже 07:30, после чего он пожаловался, что двое суток не спал. Затем он стал мне угрожать: «Ты сейчас подписываешь или сутки в другой регион РФ на опознание  будешь ехать с этими же людьми!», «И сутки обратно!».

Так же он говорил:

Ты пойми, офицеры ФСБ всегда добиваются своих целей! Всё равно будет так, как мы решим!…Я всё подписал, в том числе написал, что с моих слов записано всё верно.

Затем меня привезли на обыск на квартиру…В какой-то момент меня «переодели». Сначала мне приказали вытащить шнурки из обуви, затем собрать трусы и найти кофту, намекая что в ИВС будет холодно. Приказали снять штаны, кто-то кинул мне трико Степана с его сушилки…После обыска меня привезли в здание УФСБ, мы ждали пропуска для входа…В протоколе (задержания) следователь указал, что официально моё задержание произошло 24 января в 23.30, т.е. спустя 28 часов с момента, когда у меня в аэропорту забрали смартфон.»

Есть такая пословица: «Из песни слово  не выкинешь» и чисто юридическая поговорка; «Слово к делу не пришьёшь». Относительно уголовно-процедурных  проблем эти «песня» и «слова» должны интерпретироваться, как обязанность включать в протоколы (т.е. в зафиксированную «песню» обвиняемого) следственных действий все слова, сказанные подозреваемым в ходе проведения с ним следственных действий.

В истории с Филенковым в материалах следствия фактически нет «его слов» или других объективных свидетельств о применённом к нему насилии.

Так, при доставлении его в больницу №26 никаких телесных повреждений у него не зафиксировано; при проведении обыска в присутствии понятых им не было сделано никаких замечаний о применении к нему насилия; при допросе его 25.01.18 г. в качестве подозреваемого с участием адвоката Рыжковым В.А. ни он, ни его адвокат не заявляли  о применении к нему какого-либо насилия сотрудниками ФСБ; при поступлении в ИВС Филинков был осмотрен и у него была обнаружена ссадина на лице, об обстоятельствах появления которой он ничего не пояснили перед помещением в камеру  он собственноручно сделал отметку (расписался) о том,  что у него нет никаких жалоб; в судебном заседании 25.01.18 г. при рассмотрении ходатайства о его аресте он в присутствии адвоката  не заявлял суду о применении к нему насилия, в том числе и электрошокера, дал показания по обстоятельствам инкриминируемого ему деяния и решение вопроса о мере пресечения в виде  заключения под стражу оставил на усмотрение суда; при поступлении 25.01.18 г. в следственный изолятор  СИЗО №3 ФСИН  России г. Санкт-Петербурга врачом отмечены повреждения кожных покровов в области груди, с также в области правого бедра повреждения (электрошокером).  В своём объяснении адвокату 26.01.18 г. он своё молчание  в первые дни следствия объяснил тем, что «Осознавая, что ещё несколько суток без сна в машине с преступниками, которые имеют возможность меняться, не давая мне передышек, я решил подчиниться…Я боялся дальше рассказывать о случившемся ночью насилии. Я был сломан настолько, насколько было возможно. ..Моё  доверие к защитнику сразу пропало. Про пытки я ему не стал говорить, потеряв  всякую надежду на помощь…Когда меня доставили в СИЗО-3 …когда пришёл врач сотрудники ему сообщили: «Ну внешне только лицо». Мне пришлось сказать, что я сам ударился,  что у меня  псориаз, про пытки я ничего не сказал, понимая что сотрудники УФСБ находятся в соседней комнате и они могли быть в сговоре с сотрудниками СИЗО.»

Однако, впервые Филенков заявил о пытках 26 января 2018 г. членам ОНК г. Санкт-Петербурга Екатерине Косаревской и Яне Теплицкой. В данном случае Филенкову просто повезло – его жена знала о существовании в Санкт-Петербурге ОНК и после исчезновения Филенкова из аэропорта она по электронной почте обратилась к Теплицкой с просьбой оказать содействие в его розыске. В период с 24  по 25 января члены ОНК обращались в правоохранительные, медицинские и другие органы, но установить его местонахождение им не удалось. Только 25 января к вечеру они мониторя сеть Интернета из сообщения Объединённой пресс-службы судов Санкт-Петребурга в 16:24 час. узнали о том, что по решению Дзержинского районного суда г. Санкт-Петербурга Филенков арестован и направлен в СИЗО-3 ФСИН России.  Вечером 25  января Филенкова посетили члены ОНК, но он им ничего не рассказал о пытках, а о царапине на лице сказал, что ударился в машине. Но уже 26 января при повторном посещении его членами ОНК он рассказал о том, что был подвергнут пыткам при его задержании и доставлении в УФСБ. 02.02.18 г. члены ОНК в присутствии медицинского работника и начальника учреждения (СИЗО-3) с письменного согласия Филенкова повторно провели его визуальный осмотр. В акте №1/020218 отмечено: «…часть следов на поверхности правого бедра Виктора Филенкова уже сошла, но примерно 33 следа ещё видно. Часть следов парная, в  каждой паре расстояние между повреждениями составляет ровно 4 см. В каждой паре одно повреждение видно  лучше, чем другое. Явно видимых пар шесть штук. Был так же составлен акт визуального осмотра В.Филинкова, содержащий схематичное изображение его правого бедра и шесть пар ярко выраженных следов.» В журнале учёта врачебного приёма заключённых в СИЗО-3 от 25.01.18 г. № 224 в отношении В.Филенкова по его прибытию в СИЗО имеется запись: « повреждение кожных покровов (электрошокером?) в области правого бедра и области груди. В области правого лучезапястного сустава потертость от наручников, на передней поверхности правой голени гематома 2-3 дневной давности, на подбородке царапин примерно 5см.»

В процессе этой  встречи Филенков пояснил, что телесные повреждения были им получены в промежутке между 03:00 и 07:00 час. 24.01.18 г. , когда сотрудники ФСБ требовали от него дать признательные показания, а добившись согласия – точных формулировок, которые его заставляли выучить.

При последующей встрече членов ОНК с Филенковым в СИЗО-3, состоявшейся 01.02.18г. он  рассказал, что 29.01.2018 г. у него в помещении СИЗО состоялась встреча с двумя работниками ФСБ, в одном из которых он узнал Бондарева К.А., который руководил его задержанием и впоследствии пытками и сам бил его. Оперативные сотрудники убеждали его отказаться от общения с членами ОНК и грозили новыми проблемами при продолжении общения. Этим визитом он был напуган.»

Ну ладно, эти ребята хоть подозревались в совершении тяжких преступлений. Но «под раздачу» попали и невиновные.

7 мая 2018 года оперативный сотрудник ФСБ применил насилие к И. М. Саликову во время обыска у последнего дома, требуя дать и подписать признательные показания. Вот как рассказывает об этом сам М.Саликов:

» 07 мая 2018 года в 06:04 утра в мой дом в поселке огоньки Выборгского района Ленинградской области приехали с обыском три автомобиля, в которых находились: следователь криминалист СО по Приморскому р-ну ГСУ СК РФ по СПб и майор Курило С.В., двое понятых, о/у УФСБ РФ по СПб и Лен. обл. фамилия в протоколе неразборчиво и еще один человек, присутствовавший при обыске, в протоколе обыска не был указан. Он находился в маске, но снимал её впоследствии, чтобы попить воды. Я опознал его как одного из сотрудников УФСБ, проводивших обыск в моем доме 25.10.2017 года в рамках уголовного дела №11707400001792269, по которому я не являюсь обвиняемым. В протоколе обыска от 26.10.2017 г. он указан по фамилии Кирсанов И.С. В этот раз на вопрос как его фамилия он устно представился как Ильясов.

07.05.2018 года в первые минуты обыска он заковал меня в наручники, пытал электрошокером. Он несколько раз ударил дубинкой мою знакомую Смирнову О.О., которую вывезли с территории дома в 06:21 двое сотрудников в штатском на серебристом форде. Практически все вопросы мне задавал сотрудник УФСБ Кирсанов или, как он представился на этот раз, Ильясов. Когда ему не нравились мои ответы, он применял электрошокер и дубинку, и сопровождал свои действия нецензурной бранью и оскорблениями. Все это происходило в присутствии понятых, еще одного сотрудника УФСБ фамилия неразборчиво и Курило С.В. В момент обыска в комнате — моей спальне, находился сейф, в котором хранится оружие, на которое имеются все необходимые разрешения. Все оружие достали из сейфа и разбросали на полу.

Через некоторое время Кирсанов И.С. в очередной раз предложил мне оговорить себя и, после получения отказа, толкнул меня в спину. В этот момент я был в наручниках. Я упал в сторону выхода из комнаты лицом вниз на пол. Кирсанов поднял с пола карабин Тигр 7,62*54 и нанес мне этим карабином удар в область заднего прохода. Удар был настолько сильным, что ствол карабина вошел внутрь, пробив штаны и практически пригвоздил меня к полу. Я ощутил нестерпимую боль и попросил вызвать скорую. Скорая приехала в 09:21 Врач скорой помощи констатировал критическое состояние моего здоровья и необходимость срочной госпитализации. В 09:39 я был вывезен скорой и госпитализирован в ГБУЗ ЛО «Рощинская рай-я больница» в пос. Первомайское. В скорой, а также в операционной меня сопровождал сотрудник УФСБ: о/у с неразборчивой фамилией. Затем появился Кирсанов И.С. После операции меня перевезли в городскую больницу №17 г. Санкт-Петербурга, расположенную по адресу: пр. Солидарности д.4. Далее меня забрали в реанимационное отделение на операцию, т.к. у меня было сильное внутреннее кровотечение. Как потом выяснилось, разрыв мочевого пузыря, разрыв анального отверстия, прямой кишки и другие повреждения. В больнице №17 мне провели две операции и очнулся я в реанимации.  В настоящее время я серьезно опасаюсь за свою жизнь, т.к. есть повод думать о предположительно коррупционной составляющей особого интереса ко мне со стороны конкретных сотрудников УФСБ».

Считает, что происходящее является «заказом» его бывшей жены. Возбуждено уголовное дело, но в постановлении о возбуждении уголовного дела указано, что «проверочными мероприятиями установить причастность конкретных сотрудников отдела в Петроградском районе УФСБ по СПб и ЛО не представилось возможным». Следствие топчется на месте…

Следующая жертва — Илья Капустин — не является и никогда не являлся подозреваемым или обвиняемым по делу «Сети» или любым другим делам, и был доставлен в здание УФСБ по СПб и ЛО как свидетель. Однако,  «отработан» он был по устоявшемуся сценарию. Вот его рассказ о «приглашении» на допрос в качестве свидетеля:

«Вечером, когда я возвращался домой и был уже недалеко от дома, на меня с разных сторон набросились человек пять в черной форме и в масках. Они повалили меня на землю и, пиная ногами, затащили в минивэн. Я пытался позвать кого-нибудь на помощь, орал, но это не помогло. Меня повалили на пол автомобиля и, продолжая пинать, обыскали, очень плотно затянули наручники — так, что у меня на руках остались порезы.

Машина отъехала, и меня начали допрашивать. Когда на какие-то вопросы я не знал ответов, например, когда не понимал, о ком или о чем идет речь, они били меня током из электрошокера в район паха или сбоку от живота. Били током, чтобы я сказал, что тот или иной мой знакомый собирается устроить что-то опасное. Были вопросы о том, состою ли я в той или иной организации, куда ездил, бывал ли в Пензе, спрашивали подробности из жизни моих знакомых.

И при этом время от времени тыкали меня шокером. В какой-то момент один из них сказал, что они могут выбросить меня где-нибудь в лесу и переломать мне ноги — и я уже начал ждать этого момента, когда все закончится, потому что они так долго меня пытали, что это было уже совершенно невыносимо.

В машине я провел примерно с половины десятого вечера до половины второго ночи, когда меня привезли, судя по всему, в отдел ФСБ. Когда меня выводили, то натянули капюшон и заставили смотреть вниз, и я не понял, где мы находимся, но потом, когда меня везли домой на обыск, можно было сделать вывод, что это был закуток здания ФСБ на Шпалерной улице. Внутри отдела я увидел примерно столько же силовиков, только без масок и в штатском. Следователь около часа задавал мне вопросы. Иногда заходили другие силовики — один из них сказал мне, что если я не хочу второго раунда, то должен отвечать на все вопросы».

Капустину повезло – его отпустили домой и он сумел сразу обратиться к врачам. Следы пыток электрошокером со стороны сотрудников ФСБ были сфотографированы, а потом и зафиксированы в акте судмедэксперта.

Всего членами ОНК г. Санкт-Питербурга было выявлено 13 фактов применения пыток сотрудниками ФСБ, их доклад с перечислением и кратким анализом этих фактов составляет 52 страницы. По каждому факту было направлено сообщение в органы военной прокуратуры и по каждому сообщению было отказано в возбуждении уголовного дела. Ни с одним отказным материалом ознакомиться не дали.

Ну как тут снова не вспомнить В.И.Ленина:

Скажите по совести, читатель, может ли урядник Панов иначе понять приговор палаты,  как совет: — вперед скрывать получше следы преступления, «обучать» так, чтобы следов не было. Ты велел смыть кровь с лица умирающего, — это очень хорошо, но ты допустил Воздухову умереть, — это, братец, неосмотрительно; вперед будь осторожнее и крепко заруби себе на носу первую и последнюю заповедь русского Держиморды: «бей, но не до смерти!»

Как уже отмечалось по всем выявленным членами ОНК фактам применения пыток вынесены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Остановлюсь только на двух.

Оба постановления об отказе в возбуждении уголовного дела – и по заявлению Филенкова (17 апреля), и по заявлению Капустина (20 апреля) выносил  один и тот же следователь по особо важным делам 1 ВСО ВСУ СК России по ЗВО капитан юстиции Валентов С.С.  Сравнивая оба эти постановления отчётливо видно, что проверка проводилась умышленно небрежно, за пределами проверки остались: основания для проведения следственных действий, личности сотрудников спецподразделения, применявших специальные  средства, не установлены водители микроавтобуса и маршруты движения,  не исследовался сам микроавтобус для определения возможности «попытки к бегству» и причинения вреда во время падения при резком торможении. Даже не рассматривая вопроса о собственно пытках, можно сделать вывод о грубых нарушениях норм УПК при проведении первоначальных оперативно-розыскных мероприятий в обоих случаях, что свидетельствует либо о крайне низком уровне правовой подготовки следователей УФСБ по г. Санкт-Петербургу,  либо об умышленном пренебрежении к действующему законодательству и чувству вседозволенности. Обращает на себя внимание следующее обстоятельство – в обоих случаях электрошокеры применялись не оперативными сотрудниками ФСБ, а сотрудниками спецподразделения, которых в силу специфики своих задач обычно используют для силового захвата лиц, у которых может быть в момент задержания обнаружено оружие или которые готовы к оказанию активного, в том числе и вооружённого сопротивления. В силу этих профессиональных обязанностей они не приучены думать о последствиях своих действий. В данном случае их явно инструктировали, что они идут на задержание террористов и соответственно они применяли силу. Таким образом, вина в превышении ими своих полномочий лежит на руководившими их действиями оперативных сотрудниках ФСБ.  В целом же это свидетельствует о низком профессиональном уровне подготовки сотрудников УФСБ по г. Санкт-Петербургу и ЛО.

В завершение этого печального анализа я хочу привести выводы из доклада членов ОНК г. Санкт-Питербурга  секретаря комиссии Косаревской Екатерины Сергеевны и члена комиссии Теплицкой Яны Игоревны:

• На настоящий момент пытки являются практически неотъемлемой частью производимого сотрудниками Управления Федеральной службы безопасности России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области дознания и следствия;

• Здравый смысл заставляет предположить, что применение пыток происходит с ведома и одобрения руководства УФСБ по СПб и ЛО. Начиная с первого заключения рабочей группы ОНК СПб, мы не получили от УФСБ по СПб и ЛО ни одного ответа, который мог бы свидетельствовать об обратном;

• Ясно, что в настоящий момент любой человек находится в группе риска: в этом заключении упоминаются мусульмане и атеисты, анархисты и сотрудники полиции, игроки в страйкбол и стрелки из арбалета, предприниматели из 90-х и промышленные альпинисты. Ни деньги, ни знание законов, ни несовершеннолетние дети и беременные жены не защитили этих людей от пыток и основанном на выбитых под пытками показаниях лишении или ограничении свободы;

• Судьи, врачи, журналисты, адвокаты, сотрудники Следственного комитета, ФСИН и полиции — если бы все люди этих профессий считали бы для себя недопустимым соучастие в пытках и укрывательство пыток со стороны сотрудников УФСБ по СПб и ЛО, наше заключение осталось бы пустым;

• Ни военный следственный комитет, ни военные суды не исполняют своих функций, сотрудники УФСБ по СПб и ЛО, применяющие пытки, пользуются абсолютной безнаказанностью;

Как это всё созвучно сказанному 116 лет назад В.И.Лениным:

Есть и другое основание, не позволяющее пройти мимо этого, самого обычного, случая. Давно уже сказано, что предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его неотвратимостью. Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то, чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым. С этой стороны тоже небезынтересно данное дело. Противозаконное и дикое битье в полиции происходит в Российской империи — без преувеличения можно сказать — ежедневно и ежечасно. А до суда доходит оно в совершенно исключительных и крайне редких случаях. Это нисколько не удивительно, ибо преступником является та самая полиция, которой вверено в России раскрытие преступлений. Но это обязывает нас с тем бòльшим, хотя бы и не обычным, вниманием останавливаться на тех случаях, когда суду приходится приподнять завесу, прикрывающую обычное дело.»

Не пора ли снова ввести в учебных заведениях изучение работ вождя пролетариата? Классика действительно бессмертна.