Не знаю, не помню, не могу. Или не хочу?

Именно этими словами можно охарактеризовать ответы главного свидетеля Бояринова А.В. на наиболее важные вопросы адвокатов Чагаева на судебном заседании, состоявшимся 10.03.2022г. Если к этому добавить множественные процессуальные препятствия, воздвигаемые судьей трем адвокатам Чагаева в виде «вопрос снимается», «этот вопрос не относится к делу», «этот вопрос преждевременен» … до молчаливого позволения давать Бояринову А.В. бессодержательные ответы, то складывается впечатление, что обвинение просто не желает узнать истину.

В итоге это приводит к злоупотреблению свидетелем Бояриновым А.В. правом на отказ свидетельствовать против самого себя. Но не будем забывать, что если свидетелем заключено досудебное соглашение о сотрудничестве — а Бояринов А.В. заключил именно такое соглашение — то он «обязуется совершить в целях содействия следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества, добытого в результате преступления» (постановление Конституционного суда РФ от 20 июля 2016 г. №17-П). А что это означает на практике для Бояринова А.В и что для следствия, суда? Согласно принципам, изложенным в главе 40.1 УПК РФ, Бояринов А.В. обязан добровольно помогать следствию и суду в изобличении соучастников этого и смежных с ним преступлений. Для духовного очищения от содеянного, за что ему, вставшему на путь очищения, и осознавшему пагубность поступков — снижают срок заключения. А для следствия, суда это позволяет принять показания Бояринова А.В. «за чистую монету», «поверить на слово». На юридическом языке это зовется «выносить приговор без исследования доказательств виновности обвиняемого». В свою очередь, следователям, прокуратуре и суду это облегчает, значительно сокращает срок следствия, а значит и стоимость, ускоряет годами длящиеся уголовные дела. Но это при условии искренних показаний свидетеля Бояринова А.В.!

А если неизвестные лица оказывают давление на свидетеля Бояринова А.В., может ли быть такое?

Общее покровительство Бояринову А.В.:
Чагаевым Р.Б. или …?

Если у Вас было время ознакомиться с предыдущей статьей, освещающей показания свидетелей на судебном заседании 11.01.2022, то вам не могут не запомниться показания заместителя руководителя отдела — главного специалиста производственно-технического отдела ГБУ ВО «Облстройзаказчик» Калинина П.С. о форме КС-2 (Акт о приемке выполненных работ), которая подписывается по итогам выполнения госконтракта на очередной объект руководством ГБУВО «Облстройзаказчик», то есть Бояриновым А.В., после чего переводятся средства на счет исполнителя.

В своих показаниях Калинин П.С. под присягой подтвердил, что форма им не подписывалась в силу невыполнения работ, причем он об этом открыто говорил Бояринову, но через время видели якобы подписанные им формы — чего было достаточно для перечисления средств подрядчику. Бояринов строго по бумажке прочитал свои показания о том, что дал взятку Чагаеву, но на вопрос о причинах этого действия ответил: для меня, как профессионального менеджера, управленца в первую очередь, очень важный момент был беспрепятственно комфортно выполнять свои обязанности и лояльное отношение высшего руководства ко мне стоит дорогого. Мое личное благосостояние, моя личная самореализация была напрямую, очень тесно связана… успех Облстройзаказчика был и мой личный успех.

Почему я говорю в настоящей статье о предыдущем судебном заседании? Дело в том, что в своих показаниях Бояринов А.В. на вопрос защитника Белоброва В.В. «почему Вы подписывали КС-2, КС-3, хотя ваши подчиненные, специалисты по строительному делу предупреждали, что работы не выполнены?» В ответ на что, Бояринов А.В., как обычно, ответил в присущем ему ключе: «я не могу сейчас вспомнить … где хранятся акты КС-2, КС-3 — не знаю…», что в свете заключенного досудебного соглашения о сотрудничестве — напомним — содействия в расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления просто смешно. Но горько, когда после этого судья Зябликов Владимир Юрьевич, как ни в чем не бывало, спрашивает у защитника «еще вопросы есть?»

И это лишь один мазок на крупном холсте 3-х часового процесса допроса Бояринова и качества ответов, помогающих, согласно Главе 40.1 УПК РФ содействовать следствию в раскрытии и расследовании преступления. Можно ли такому верить, искренен ли Бояринов А.В., или, как это не будет странно звучать, не оказывает ли кто-либо влияние на Бояринова?

Вопрос не праздный: уместно упомянуть, что один из вице-губернаторов Владимирской области, курировавший финансовый блок Администрации погиб, а непосредственный руководитель Бояринова А.В. — директор Департамента строительства и архитектуры Администрации Владимирской области — Коробкин С.М. — погиб «в автомобильной катастрофе».

Интонация Бояринова временами выдает его: видно, что он боится сказать лишнее, особенно нервозная речь в ответах, как: «я не знаю», «я не помню», «я не помню, поскольку прошло много времени», «не могу пояснить». Иногда это происходило при участии его адвоката — Ольги Сергеевны Логич.

Временами суд не дает защитнику обвиняемого получить ответы, словно выстраивая стену вокруг определенной базы знаний, при обнаружении фактов в которой нанесет вред Бояринову. Например, начало заседания после перерыва начинается просьбой защитника Трапаидзе Константина Зауровича обеспечить качественный аудиопротокол судебного заседания, показаний свидетеля, на что судья отвечает, что запись ведется на цифровой диктофон (к этой любопытной технической детали мы вернемся позже). Но гораздо более интересным процессуальным действием суда является реакция на вопрос защитника Русаковой Марины Борисовны к Бояринову (а я бы сказал попыткой заглянуть в базу знаний, касающуюся не только данного, но и иных уголовных дел, которые помогут открыть существо коррупционной схемы):

Защитник Русакова: Андрей Валерьевич [Бояринов], давали ли вы ранее показания, о том, что участвовали в качестве посредника при передаче иных каких-то взяток?

Судья Зябликов: Защитник, данный вопрос снимается, к сожалению, поскольку носит преждевременный характер: мы еще не успели выявить показания, которые нам представит свидетель в ходе предварительного расследования…

Защитник Русакова: Ваша честь, защита имеет право перед оглашением показаний, как ….

Судья Зябликов: Мы Вас не ограничиваем, эти вопросы мы предоставим возможность задать после исследований, если будет соответствующее ходатайство.

Защитник Русакова: Скажите, пожалуйста, какие процессуальные решения по иным уголовным делам о взятках, где участвовали Вы, отказывали в возбуждении уголовного дела?

Судья Зябликов: Данный вопрос также снимается судом с обсуждения, поскольку не имеет отношения к предъявленному обвинению.

Факт остается фактом: в нужный момент времени — около 14.00 информации от свидетеля, подписавшего досудебное соглашение, не было получено, причем на этот раз не по его нежеланию или сложности вспомнить конкретный эпизод, а по процессуальному решению судьи.

Аналогичная ситуация была и перед перерывом в заседании (около 12.50), когда на очередной вопрос защиты Чагаева и судья, и адвокат Бояринова одномоментно стали останавливать начавшего было отвечать Андрея Валерьевича. К сожалению, я не запомнил вопрос, но сам момент реакции произвел на меня, как говорится, неизгладимое впечатление.

Давайте же теперь коснемся последней детали: о качестве записи показаний свидетеля, а точнее — подключении микрофона Бояринова к устройству записи (в том числе — цифровому диктофону).

Дай мне послушать шорох твоего голоса!

В ответ на просьбу защитника Трапаидзе обеспечить надлежащее качество аудиопротокола судья Зябликов уместно ответил, что запись ведется на цифровой диктофон. Однако, неотъемлемой частью диктофона является и микрофон, который может передавать как качественный сигнал — четкий, без усилий прослушиваемый голос, так и шорох или гул — если микрофон установлен далеко, а может быть и полная тишина — если микрофон не подключен к устройству записи (диктофону). Ведь он с успехом запишет и полную тишину!

В случае нашего судебного заседания я увидел, как трибуну, к которой прикреплен микрофон для дачи показаний убрали в сторону и Бояринов сел — мне было понятно, что нормальной записи свидетеля не будет — микрофона с радиопередатчиком ему не давали, но журналист не имеет права вмешиваться в ход судебного процесса…

В зале №3 Октябрьского районного суда г. Владимира установлены динамические однонаправленные микрофоны Yamaha DM-105, то есть на расстоянии 1,5 м от микрофона — при спокойном разговоре — речи разобрать уже нельзя будет. А трибуну с микрофоном отодвинули на 3, а то и 4 метра от Бояринова. Но помимо этого заметим, что, даже если бы Бояринов А.В. давал показания стоя перед трибуной, то его также не было бы слышно: ведь микрофон вообще не подключили ни к «диктофону», ни к XLR-розетке (от которой уже идет кабель к диктофону или устройству записи). Очень интересно, что адвокаты Чагаева услышат в аудиопротоколе — шорох, эхо голоса Бояринова, или полную тишину?

А на следующем видео мы можем увидеть, что у прокурора, судьи и защитников микрофоны подключены.